С новым вирусом в клетках: российский ответ американскому «Чернобылю»

"Нулевой пациент". Режиссеры Сергей Трофимов, Евгений Стычкин. В ролях Никита Ефремов, Аскар Ильясов, Евгений Стычкин, Павел Майков, Николай Шрайбер. Россия, платформа "Кинопоиск", 2022.

Слово "Чернобыль" звучит унизительно для русского уха. В 1986–м советский научно–технический патриотизм был жестоко уязвлен законами природы. В 2019–м российский кинематографический патриотизм — англосаксонскими сериальщиками.

В пятисерийном "Чернобыле" от HBO чужак, американец Крейг Мейзин, отрефлексировал одну из ключевых трагедий нашей недавней истории — подняв заодно сериальное ремесло на новый уровень: теперь уже уровень настоящего серьезного искусства без скидок и оговорок. Россия в этом не участвовала никак — даже натурой для съемок.

Схожий конфуз случился в 1956 году, когда "Войну и мир", главный русский роман, с помпой экранизировал Голливуд. Тогда защита киношного престижа страны стала делом государственной важности. Минобороны СССР отрядило на съемки ответной экранизации целые полки. Сергей Бондарчук с задачей партии и правительства справился, добыв родине один из четырех иностранных "Оскаров".

На американский "Чернобыль", получивший три главных "Эмми", Россия сумела ответить лишь полнометражным героико–мелодраматическим лубком Данилы Козловского, не сподобившимся даже какого–нибудь "Золотого орла".

Чем чаще российские режиссеры обращались к позднесоветской истории, чем больше собирали в прокате "Легенда № 17", "Салют–7", "Движение вверх" и прочие отчеты об успехах и достижениях, главным образом космических и спортивных, тем меньше надежды оставалось на осмысление очевидного парадокса: если СССР был так могуч и успешен, отчего же столь стремителен и бесславен оказался его финал?

Советское на российском экране значит если не отличное, то великое либо умильно–ностальгическое. И тут официальная идеология вполне созвучна запросу широкой аудитории. Потому, кстати, в кино и сериалах на русском так часто показывают брежневские времена и так редко — горбачевские. А если и помещают в антураж зрелой перестройки какую историю — то ужастик про маньяка ("Чикатило").

На этом фоне семисерийный "Нулевой пациент", в конце мая начавший выходить на "Кинопоиске", кажется тем большей неожиданностью. Действие его происходит в 1988 году, а посвящен сериал первой в СССР вспышке инфекции ВИЧ. Она случилась в Элисте, столице Калмыцкой АССР — там в детской больнице заразились восемь десятков человек, почти все несовершеннолетние.

В Союз вирус попал, по–видимому, еще в 1981–м — но только после вспышки в Элисте о существовании в стране СПИДа стали говорить власти и СМИ: до этого болезнь объявляли исключительно проблемой капиталистического общества с его гомосексуалистами, наркоманами и проститутками. Каковых в СССР, как утверждалось, нет.

В "Нулевом пациенте" все они есть. Равно как демагоги–министры, врущие по телевизору про болезнь растленного Запада, трусы–чиновники, не желающие огласки, медперсонал, торгующий краденым, темные и злобные обыватели, готовые травить "спидозных".

Этот удивительный сериал прямо говорит о множестве вещей, которые и в России 2022–го упоминаются не слишком охотно. Геи и гомофобия. Замалчивание масштабов эпидемии ВИЧ (Россия — сегодняшний лидер по заболеваемости в "белом" мире) и стигматизация ВИЧ–положительных. Межнациональные трения и сталинские депортации "народов–предателей" — таким были объявлены и калмыки. Средневековое мракобесие народных масс, мигом проявляющееся во время мора.

Когда герой Николая Шрайбера, горлопан и "коллективный организатор", напористо заявляет, что он в Бога верует, а врачи все врут, на ум, конечно, приходит совсем другой вирус. Трудно отделаться от мысли, что идея сериала вдохновлена ковидом; но "Нулевой пациент" — отнюдь не очередной эпидемиологический триллер, эксплуатирующий горячую тему. Смертельный вирус, поражающий иммунную систему, — точная и емкая метафора неспособности общества бороться с новыми вызовами.

Сериал — развернутая иллюстрация образа, в том же 1988–м появившегося в песне "Наутилуса": "Страна умирает, как древний ящер с новым вирусом в клетках". Этот символ не менее прозрачен и зловещ, чем горящая Чернобыльская АЭС.

"Нулевой пациент" похож на шедевр Мейзина не только содержанием, но и формой: от приглушенной цветовой гаммы до большого количества действующих лиц. Здесь тоже несколько главных героев: эпидемиолог из Москвы (Ефремов), детский врач из Элисты (казах Ильясов), журналист (Стычкин), гэбэшник (Майков). И пусть любому из них далеко до академика Легасова в исполнении Джареда Харриса, пусть "Пациент" в целом не достигает катарсической мощи "Чернобыля", но это крайне профессионально сделанный сериал и серьезный, без лукавства и умолчаний, разговор о важном и болезненном.

То есть — вполне достойный ответ англосаксам. Получившийся на этот раз не по воле партии и правительства, а скорее вопреки ей.