Как журналист «Вечерки» переболела коронавирусом
В Мурманске зафиксирована устойчивая тенденция к снижению заболеваемости ковидом.
По крайней мере, об этом бодро докладывают чиновники областного министерства здравоохранения на еженедельных губернаторских оперативках. Нам сообщают, что и количество проведенных тестирований исчисляется сотнями тысяч, а заболевшим выдают бесплатный «Арбидол».
Каждый чиновничий отчет – свидетельство неусыпной заботы о гражданах, которым не повезло подхватить коварную заразу. Только вот на деле все обстоит не так радужно: даже обычный тест на коронавирус у нас доступен не всем. В этом мне довелось убедиться на личном опыте.
Не положено!
Я почувствовала себя неважно в конце длинных новогодних выходных. Субфебрильная температура, сильная слабость, головная боль и полное отсутствие обоняния – с такими симптомами я обратилась в поликлинику. Надо отдать должное: фельдшер в полном ковидном обмундировании появилась на пороге уже спустя два часа после звонка в колл-центр. Поначалу все было, как и ожидалось: послушали дыхание, измерили температуру и сатурацию, открыли больничный лист. Потом фельдшер назначила лечение, порекомендовала самоизолироваться и… поспешила к выходу. В ответ на мой резонный вопрос о возможности сделать тест на коронавирус прозвучало короткое: «Вам не положено». Разбираться, почему человеку с симптомами, среди которых есть специфические для коронавируса, не положено обследование, у меня на тот момент элементарно не было сил. Но вскоре ответ нашелся. Его опубликовал региональный оперштаб по коронавирусу.
Оказалось, что мазки сейчас бесплатно берут только у тех, кто старше 65 лет, у прибывших из-за границы, контактных, больных пневмонией, беременных и медработников. Остальных, следуя этой странной логике, проверять не нужно! Ни к одной из перечисленных категорий я не относилась. Стало быть, и претензий к рядовым медикам, отказавшим в диагностике, у меня быть не может. Понятно, что сами они – люди подневольные, вынужденные работать в соответствии со стандартами. А разве попрет простой работник поликлиники против светил медицины, которые изобрели эти стандарты и решили, что мне обследоваться незачем?
В течение последующих десяти дней участковый врач несколько раз справлялась о моем здоровье по телефону, выслушивала жалобы и давала рекомендации по лечению. Кстати, поскольку официально я не считалась больной ковидом, ни о каких бесплатных лекарствах не могло быть и речи – все препараты я приобретала за свой счет.
На очном приеме у врача, уже перед выпиской, я на всякий случай снова спросила про тест и снова получила отказ. Официально диагноз «коронавирус» мне так и не поставили. Да и как это было сделать без каких-либо лабораторных исследований?
Впрочем, с того момента, как я впервые почувствовала недомогание, прошло уже около двух недель. Большинство симптомов исчезли, поэтому я получила на руки закрытый больничный и отправилась на работу, так и не узнав, что за хворь меня настигла, а главное, полностью ли она отступила.
Что такое работа журналиста? Это встречи, встречи и снова встречи. Иногда разговариваешь с человеком с глазу на глаз, а порой приходится участвовать в мероприятиях, когда вокруг тебя десятки человек. Например, через несколько дней после выписки я была на пресс-конференции мэра Мурманска Андрея Сысоева и сити-менеджера Евгения Никоры и даже в числе других журналистов получила из рук (в прямом смысле!) глав города награду. Конечно, все были в масках и перчатках, а у меня в сумке лежали медицинские документы, подтверждавшие, что я могу выполнять служебные обязанности на полную катушку. И все-таки не давал покоя червь сомнений: «А не заражу ли я случайно кого-нибудь?». Ведь без теста ничто не гарантировало, что контакты со мной безопасны для окружающих. От сомнений мог избавить только визит в частную клинику. Снова за свой счет, конечно.
Свежие антитела
После выхода с больничного я все-таки пошла делать анализ на антитела к коронавирусу. Именно такой тест подходит тем, кто обследуется спустя продолжительное время после появления клинических симптомов, когда информативность обычного теста ПЦР снижается. Проводится исследование на антитела с помощью высокоточной лабораторной системы «Abbott ARCHITECT». Производитель этого оборудования сообщает, что тест демонстрирует специфичность и чувствительность к антителам к COVID-19 свыше 99 процентов через 14 и более дней с момента появления симптомов заболевания. Подходит, думаю, надо брать!
В том, что антитела к коронавирусу у меня обнаружат, я нисколько не сомневалась – слишком уж недвусмысленными были первоначальные симптомы. Другое дело, какие именно это будут антитела – иммуноглобулины класса M (IgM) или класса G (IgG). Они могут быть в организме как по отдельности, так и одновременно, когда человек находится в стадии выздоровления. Это имеет принципиальное значение. Так, в зависимости от класса обнаруженных антител, определяется стадия заболевания, степень выздоровления или период формирования иммунного ответа.
На официальном сайте Роспотребнадзора черным по белому написано: «IgM и IgG – это иммунные клетки, которые вырабатываются в организме человека в результате его контакта с вирусом. IgM вырабатываются в самом начале заболевания, обычно они появляются на третий – пятый день после появления первых симптомов и свидетельствуют о продолжающемся остром заболевании – текущей инфекции. IgG появляются, когда человек преодолел инфекцию, обычно на 10–14-й день от начала заболевания и остаются достаточно долго после болезни. Принято считать, что их наличие говорит о перенесенном заболевании и о формирующемся иммунитете».
Поэтому я испытала настоящий шок, когда вместо «поздних» иммуноглобулинов или их комбинации с «ранними» в моей крови обнаружили только свежие IgM. Таким образом, уже после того, как мне закрыли больничный, я могла продолжать болеть и быть потенциально опасной для окружающих! И это при том, что меня в родной поликлинике спокойно признали годной к работе, не сделав вообще никаких анализов.
Сплошные вопросы
Тем временем с момента моего выздоровления по бумагам прошло уже десять дней. Я решила сделать стандартный ПЦР-тест, который уточнит текущий ковид-статус. К счастью, результат оказался отрицательным. Но в какой момент он стал таковым, я уже никогда не узнаю. Как не узнаю и того, успела ли я «наградить» кого-то опасным вирусом, будучи уже выписанной и признанной здоровой.
На мой взгляд, результаты такого подхода к тестированию совершенно непредсказуемы. Сколько еще недолеченных мурманчан ходят на работу, ездят в общественном транспорте, контактируют с людьми из групп риска и даже не подозревают, что могут быть опасными для окружающих? А скольким ковид-положительным вообще не поставили этот диагноз? Уверена, что я во время моей болезни не попала в статистические сводки по заразившимся коронавирусом. Но только ли я? Остается лишь гадать, насколько реальная статистика заболеваемости коронавирусом в регионе отличается от цифр в отчетах чиновников.
Интересна и другая сторона вопроса. Я, например, собиралась сделать прививку от коронавируса, которая не показана переболевшим и уж тем более болеющим в данный момент. Как известно, на антитела перед вакцинацией никто не проверяет, а ПЦР-тест в поликлинике мне не делали. Стало быть, до описанных событий я могла считать себя не переболевшей коронавирусом и принять участие в вакцинации. Какими могли быть последствия, история тоже умалчивает. Впрочем, теперь я наверняка знаю, что это никого совершенно не волнует.
Елена ГРИБОВА. Фото Игоря ЕРЕМЕНКО и из открытых Интернет-источников....