После «красной зоны»
О полученном опыте, мотивах такого поступка, оценке работы этого специфического подразделения первой городской больницы и о том, в каких условиях там работают медики, он рассказал в беседе с нашим корреспондентом Натальей Шелимовой
- Сергей Николаевич, Ваша «командировка» в госпиталь многими была воспринята неоднозначно: в медицине города сейчас не лучшие времена, да и ковид ведь случился как раз на пороге реорганизации-слияния двух городских поликлиник. Что подвигло Вас на «поход» в госпиталь?
- Прежде всего необходимость контроля, четкого понимания того, насколько эффективно мы организовали работу. Мне хотелось увидеть ситуацию глазами рядового врача-реаниматолога, помочь коллегам в работе. Моя специальность - анестезиолог-реаниматолог - относится к числу дефицитных не только в нашем городе. В госпитале фактически было создано ещё одно отделение анестезиологии-реаниматологии. При том, что основные отделения реанимации в первой городской больнице, в больнице скорой медицинской помощи, в детской и в родильном доме тоже работают. В процессе развёртывания госпиталя я участвовал как начальник управления. Мы с коллегами определяли маршрутизацию, расстановку оборудования, где будет шлюз, где будет рентгеновский кабинет, лаборатория. Но мне хотелось увидеть, как это работает изнутри,
было желание получить личный профессиональный опыт в лечении пациентов с такой патологией.
Что касается выбранного времени. Да, оно непростое, но ситуация с распространением коронавирусной инфекции -проблема, решение которой не терпит отлагательств...
- А в каком «процессуальном» статусе Вы находились в госпитале?
- В качестве совместителя. По основному месту работы (начальник управления здравоохранения, - прим автора) я находился в отпуске без сохранения заработной платы. Я ведь свою клиническую специальность врача анестезиолога-реаниматолога не оставлял, будучи главным врачом городской поликлиники №1, главным врачом детской городской больницы. И продолжаю совмещать с работой начальника управления: беру дежурства в ночное время.
-И что Вы увидели изнутри?
- Мы готовили госпиталь, используя рекомендации и советы коллег из противочумного института, министерства здравоохранения области, но у каждого ведь своя специфика. У нас, например, медперсонал набран из разных лечебных учреждений, есть медсёстры из районов, то есть это новый коллектив, причём вполне работоспособный. Особенность ковида в том, что состояние больного может очень быстро меняться, а в реанимации – бывает, и просто поминутно. Тут реанимационные технологии отличаются от тех, что в обычном реанимационном отделении. Защитный костюм, респиратор, перчатки - это значительно затрудняет манипуляции и физически, и по времени. Поэтому самое главное в таких условиях - заблаговременно подготовить всё, что можно подготовить заранее. Это нужно успеть сделать, пока нет ситуации сверхэкстренности, то есть когда состояние пациента между жизнью и смертью, при котором возможен летальный исход.
Даже если реанимационная койка свободна, то вокруг неё подготовлено всё необходимое оборудование: аппарат ИВЛ сразу собран вместе с контуром (шлангами), все необходимые шприцевые дозаторы лекарственных препаратов, монитор также заранее подготовлен к работе. Как только больной поступает в реанимацию, он моментально подключается к необходимому оборудованию.
- Сергей Николаевич, протокол (клинические рекомендации) лечения больных с коронавирусной инфекцией, как известно, врачам диктует Минздрав России. Как Вы оцениваете его эффективность? И исчерпывается ли им лечение пациентов с ковидом?
- Тут два основных аспекта. Первый: противовирусная, противомикробная терапия расписана в протоколе: схемы лечения, дозировки, длительность, и это довольно жесткая схема. Её можно менять только в том случае, когда, предположим, к уже развивающейся пневмонии присоединяется бактериальная инфекция. Тогда используется схема антибактериальной терапии, потом в течение трёх суток, по состоянию пациента, лабораторным показателям оценивается её эффективность . Если в течение этого времени состояние больного не улучшается, то схема меняется. Таких схем несколько, и всё это предусмотрено в протоколах лечения. Что касается препаратов, которые используются для лечения, в том числе в тяжелых случаях, могу сказать, что все они очень эффективны. Но, нужно понимать, что тяжесть состояния пациента во многом зависит от объёма инфицирования, то есть количества вирусных частиц, полученных при заражении.
Второй аспект- это симптоматическое лечение, исходя из индивидуальных особенностей пациента, таких как наличие других заболеваний. Была, например, пациентка с нарушением ритма сердца, так случилось, что в период нахождения в госпитале у неё сорвался ритм, потребовалась реанимационная помощь. В рамках обычного кардиологического отделения - это штатная ситуация, а здесь -это почти форс-мажор.
- В таком случае требуется помощь узкого специалиста…
- Да, и такие специалисты работают в режиме «по вызову», но чтобы попасть в «красную зону», необходима соответствующая экипировка, а на то, чтобы облачиться в специальный костюм, требуется время.
- А что из себя представляют средства индивидуальной защиты для «красной зоны»?
- Это комбинезон многоразового использования, их, кстати, производит Шахтинская фабрика БТК. Он полностью защищает от заражения вирусными и другими инфекциями. После использования костюмы дезинфицируют и используют повторно. Это лицевая панорамная маска с противовирусным противомикробным фильтром, которую мы называем противогазом. Правда, от последнего она отличается фильтром, улавливающим микробные вирусные частицы. Дышать через неё тяжелее, но есть преимущество: в отличие от герметичных очков у неё шире обзор, и не запотевают стёкла. Конструкция такова, что при вдохе воздух сначала идёт вдоль стекла и высыхает, за счёт этого стекла не запотевают, как бы жарко не было. Плюс две пары перчаток, бахилы. А мы работали в 33 градусную жару...При этом кондиционеры в ковидных госпиталях запрещены, поскольку при их использовании воздух циркулирует внутри, что опасно распространением вируса. Поэтому доступна только естественная вентиляция: открытые окна. Но в безветренную погоду это не спасает.
-Наверное, в таком специфическом одеянии и есть главная тяжесть работы в госпитале?
- Да, тут помимо довольно ощутимого дискомфорта, необходима ещё и соответствующая настройка организма, график приёма пищи. Нужно принимать ровно столько, чтобы в течение 8 часов нахождения в «красной зоне» не есть, не пить, ни в туалет и т.д. Да, это тяжело, особенно в жару, но выдержать можно. Хотя я с трудом себе представляю, как это удаётся женщинам. Несмотря на сложность ситуации, меня больше всего поражала выносливость женщин. В костюмах это реально трудно.
- Сколько женщин работает в госпитале?
- Их раз в пять больше чем мужчин. Вообще наша медицина держится на хрупких женских плечах…
-А как организован отдых, восьми часов достаточно, чтобы восстановиться?
- За время отдыха нужно успеть помыться, переодеться в медицинский костюм, (типа пижамы), поесть, поспать, заполнить отчёты, отправить их в соответствующие инстанции. Но к такому режиму быстро адаптируешься, несмотря на то, что одна смена с 8 до 16 часов, потом с 16-ти до полуночи отдыхаешь, потом в полночь снова заходишь и до 8-ми утра. Но на следующий день время другое, так что нужно было быть готовым спать в любое время суток. У меня со сном проблем не было ни днём, ни ночью: видимо, от усталости. Вообще, нужно сказать, что это работа для молодых, потому что выйти из строя нельзя. Нельзя заболеть ковидом, нельзя, чтобы обострился остехондроз или какие-то другие болячки. Ты должен прийти на смену тем, кто уже отработал свои 16 суток…
- А в психологическом плане это страшно? Вы ведь медик, и как никто другой представляете себе чрезвычайную опасность этого вируса! К этому можно привыкнуть настолько, чтобы утратить чувство опасности?
- Конечно, этот риск осязаем, и даже при соблюдении всех необходимых мер предосторожности осознаёшь, что заражение возможно. Ну вот ты зашёл в зону, понимаешь, что это особо опасная инфекция, вторая группа патогенности. Психологически это реально напрягает. Но со временем успокаиваешься и начинаешь себя контролировать: следишь за тем, чтобы перчатки плотно прилегали к запястью, регулярно используешь дезсредства после каждой манипуляции. Потом врабатываешься в ситуацию, но чувство риска не притупляется, оно остаётся и не даёт расслабляться даже на выходе из «красной зоны» Есть жёстко определённый алгоритм снятия защитного костюма в строгой последовательности: перчатки, бахилы, костюм, противогаз, потом, уже в конце, вторая пара перчаток. Может, это несколько пафосно прозвучит, но то, что делают там наши медработники – действительно героизм. Там реально очень сложно, трудно и рискованно. Должен сказать, что команда и врачей, и сестер, и лаборантов там подобралась замечательная, и я бы с ними, что называется, пошел бы в разведку!
-Госпиталь в Волгодонске, к счастью миновала ситуация форс-мажора, когда количество больных превышает число коек. Это можно объяснить удалённостью города от густонаселённых территорий?
-Признаюсь, мы готовились к более жесткому сценарию. Но, думаю, здесь свою роль сыграли режимы самоизоляции, нерабочие дни, ограничение работы предприятий. Это дало возможность избежать пиковых нагрузок на госпиталь, резкого увеличения количества заболевших. Кроме того, лечение на дому тоже сыграло свою роль в снятии нагрузки. У нас меньше тяжелых больных в общей массе и очень много бессимптомных и малосимптомных форм, которые не нуждаются в госпитализации. Значительная часть пациентов получала лечение дома.
- Что скажете о расслабившихся горожанах: дистанцию не соблюдают, масок в абсолютном большинстве не носят, в том числе и работники в сфере услуг…?
-А вот расслабляться точно не стоит! Мы же видим на примере других: ковид возвращается, причём возвращается совсем не ослабевшим! Я лично в многолюдных местах всегда в маске.